Это была третья встреча. Одна из проблем, которую я предполагал прорабатывать с Денисом (имя изменено) – его положение среди сверстников. К 5-му году обучения в школе он в своем классе уверенно занял позицию изгоя и козла отпущения. Худощавый, бледный, с плотной медицинской картой, вдоль и поперек исписанной абсолютно нечитабельными неврологическими диагнозами. На прошлых занятиях мы уже рассматривали и школьную иерархию, и его место под солнцем на задней, дальней от окна парте, и возможные причины, по которым его достают особо доминирующие «альфа-одноклассники». Основной проблемой Дениса, как мы оба увидели, оказалась привычная роль «дебила», клоуна, который все стерпит, сколько не пинай.
Я давно в своей работе хотел использовать в качестве актуализации и проработки темы агрессии фильм «Месть» датского режиссера Сюзанны Бир. Этот фильм я посмотрел примерно год назад, и он крепко засел в моей голове. Моя личная кинотерапия по его мотивам продолжается. В этом фильме много различных аспектов, которые меня трогают, волнуют, вновь и вновь возвращают к размышлениям о родительской роли, способам противления злу, сущности гуманизма. Но для моей работы с Денисом потребуются всего три небольших фрагмента.
На эту сессию я намечал несколько целей - рассмотреть различные виды агрессии, и поискать с Денисом, на чем основывается мужественность, уверенность в себе. После работы по фильму я планировал заняться телесно-ориентированной работой на присвоение и овладение собственной агрессией.
По ходу стенограммы я буду давать свои комментарии о том, к каким еще вопросам и ракурсам можно обращаться в подобной работе, а также рассуждать на затронутые в фильме темы.
Перед просмотром первого фрагмента я предложил Денису обращать внимание на разные способы проявления агрессии.
Клиент: Я тут особо агрессии не увидел…
Терапевт: Ни у кого?
К.: Ни у кого.
Т.: Смотри, вот этот мужик, который подошел, он ударил его в лицо…
К.: Ну, только это… больше тут ничего…
Т.: Ну, в начале дрались два ребенка…
К.: Они постоянно дерутся.
Т.: Это называется «агрессия». Будем учить, что такое «агрессия». Когда дерутся - это называется агрессией. Слово это происходит от латинского - «нападение». Многие слова в русском языке заимствованы из других языков. В общем, один из героев этого сюжета был явно агрессивен - это отец одного из детей, который подошел. А второй… получил по лицу…
К.: Ни за что.
Т.: Да, практически ни за что, потому что он просто разнял детей. Нам надо понять про этого второго мужчину, который получил по лицу. Что с ним такое? Что с его агрессией?
К.: У него ее нет.
Т.: Кстати, скажу, что он в этом фильме, кроме того что отец одного из этих ребят, он еще врач, и долгое время работал в Африке, лечил беженцев. Т.е. он такой гуманист. Знаешь кто такой гуманист?
К.: Нет…
Т.: Это опять же от латинского слова "гуманизм", которое переводится как "человечность", т.е. он выбирает главной ценностью своей жизни помощь людям. Поэтому скорей всего, как я думаю, в этом фильме он принципиально не считает нужным бить в ответ, вообще не считает нужным решать конфликты силой.
Есть множество вариантов продолжения беседы. Важно говорить в целом о чувствах, которые вызвал отрывок. О том, что привлекло наибольшее внимание. Так можно выходить на актуальные внутренние конфликты клиента. Полезно предлагать давать оценку действиям всех участников сценки. Очень важно задавать вопросы о том, как он сам бы поступил (или хотел бы поступить), будь он одним, вторым персонажем, кем-то из тех детей.
Т.: Смотрим дальше. Эти ребята нашли мужчину, который ударил. Записали номер машины…
К.: Хотят на него в полицию заявить?
Т.: Смотрим…
Т.: Ты понял, что за позиция у этого папы? К нему пришел сын и говорит: «Че ты такой слабак, иди ему морду набей». Ты понял, какая у него позиция?
К.: Залечь на дно…
Т.: Может быть… Но как он объясняет это?
К.: Чтобы не стать еще большим дураком, чем тот.
Т.: И как тебе такая позиция?
К.: Мне кажется, он просто струсил…
Т.: Знаешь, возможно, ты здесь за себя говоришь, это ты бы струсил. А у него вполне возможно просто такая позиция. Лично я, при всей симпатии к этому герою, такой позицию не разделяю. Мне кажется, что когда тебя бьют, честно – как минимум признавать то, что это больно. Может быть, необязательно сразу бить в ответ, может быть, стоит решать дело через полицию, может, еще как-то, но, по-моему, необходимо действовать так, чтобы в следующий раз он 10 раз подумал, прежде чем поднял на меня руку. Мне просто кажется, что заниматься попустительством нельзя. Но стоит быть в этом деле гибким. Дуэли оставим позапрошлому веку.
Здесь затрагивается довольно сложная этическая проблема – выбор способа противления злу. Во многие века люди следовали заповеди «око за око», и я думаю, что этот подход в нас всех по-прежнему живет на генетическом уровне. Желание наказать обидчика, отомстить, когда нас унижают, когда наших близких ранят физически или только морально, многим знакомо. «Месть» - так называется фильм, а главный герой выбрал путь непротивления злу. Мой клиент видит в нем труса. Я вижу фанатика.
Кинотерапия, как и любая другая психотерапия позволяет личности изменяться за счет новизны, которая рождается в диалоге двух и более людей. Клиенту приходится отвечать на новые вопросы, ставить себя в определенные непростые условия, слышать свои ответы, а также ответы других участников мероприятия.
Я думаю, что в данном случае Денис проецировал на главного героя свой страх получить лишних тумаков, и конечно никак не мог предположить, что существует другие мотивы отказа от непосредственного воздания по заслугам, что человек может иметь какую-то непоколебимую веру в то, что достучаться до другого человека можно и нужно исключительно словом, но никак не силой. Мне такая позиция кажется достойной, но я очень боюсь, что она приведет к нежелательным последствиям, будет не только неэффективной, но даже вредной. Свою работу с Денисом на протяжении предыдущих сеансов я строил, основываясь именно на той идеи, что для нормального сосуществования людей необходима открытая эмоциональная позиция и незамедлительная обратная связь, расставляющая и охраняющая границы допустимого. Козлы отпущения, по моим наблюдениям, часто наивны, не знают цену вещам, не умеют делить блага. В них есть какая-то идея высшей справедливости, которая покрывает их безответственность в отстаивание собственного права на место под солнцем. А справедливость между тем сама по себе не существует, это только идея, которая если и воплощается в жизнь, то лишь усилиями тех, кто по каким-то причинам считает это важным.
Т.: У малого злости… вообще много. Ну, что ты скажешь вот об этом эпизоде? Что с этим мужчиной, который получил еще два раза в лицо?
К.: Вроде бы три.
Т.: Может быть… Как ты думаешь, что с ним?
К.: Переизбыток гордости.
Т.: Гордости? А за что гордость?
К.: Что он не даун.
Т.: Кстати, я думаю, что ты возможно прав. Как минимум эта гипотеза мне кажется интересной. Потому что это похоже на гордость, например, на такую гордость, которая не позволяет показать, что ему больно, разозлиться или сильно раздосадоваться. А то ведь и в ответ можно влепить. Может быть, это высокомерие… мол, я не опущусь до драки и насилия. Но с другой стороны, ты веришь, что он не боялся?
К.: Нет…
Т.: Ты думаешь, он боялся?
К.: Боялся получить в рыло.
Т.: Он три раза получил…
К.: Ну, это всего лишь пощечина, это не больно…
Т.: По мне так это довольно больно. Ты слышал звук? Ты такой ручищей получал когда-нибудь по лицу?
К.: …
Т.: И лично я, когда смотрю, я верю, что он не боялся его. Потому что у того, кто боится, нету слов. Обычно, невозможно нормально говорить, если ты боишься.
К.: Это другой страх. У него страх именно подраться.
Т.: Это возможно, да. А в целом страх перед человеком другим, это страх в том числе сказать ему, что ты дурак, что ты не разбираешься в чем-то. Т.е. как раз этого он не боялся. Согласен?
К.: Да.
Т.: Я думаю, что в этом смысле, у него тоже есть агрессия, только вот такая агрессия, которая выражается…
К.: В самолюбии…
Т.: Ты видишь самолюбие. А я вижу, и могу предположить - позицию, убежденность, которая его делает уверенным в себе, а может, кстати, и позволяет не обращать внимания на боль. Я не знаю, сколько его раз надо было бить, чтобы он вообще предпринял какие-то действия, но пока он просто говорил…
К.: Не, его вообще не били. Пощечина это угроза. Ничего более.
Т.: Во-первых, угрозой все-таки обычно называют именно слова, например: «не прекратишь, получишь». А во-вторых, пощечина кроме всего прочего это определенное унижение. Когда тебя лупят ладонью по лицу, это акт унижения и доминирования.
К.: Ну, это как перчаткой по лицу…
Т.: Ну, что-то подобное…
К.: Надо бы купить мне перчатку…
Т.: Да? Хочешь унижать людей?
К.: А почему бы и нет… будут знать!
Т.: Понимаешь, «будут знать» это когда мы отстаиваем свое право на уважение, но чтобы отстоять право на уважение не обязательно унижать. Чтобы защитить себя от унижения, необязательно уподобляться тем, кто тебя унижает.
К.: …
Т.: Как агрессия обычно проявляется и живет внутри нас? Не вот в этих издевательских шлепках перчаткой, не в плевках, не в летящей бумажке… Это на самом деле знаешь…
К.: Прикол…
Т.: Прикол, да. И агрессия такая, обходная, не прямая. А настоящая живет внутри нас… в нашей походке, помнишь, как я тебе говорил. В нашем взгляде, в лице, в том, как мы стоим, как крепко стоят ноги на земле.
Т.: Встань, пожалуйста. Это упражнение на освоение агрессии.
К.: Агрессия у меня вообще не выпускается…
Т.: Ну, ты сегодня ее чуть-чуть научишься выпускать. Начнем со слов «да» или «нет». Вот в этих фрагментах агрессия у этого мужчины была только в словах. Он не бил вообще. Но у него была агрессия, он все время говорил: «Нет, ты дурак, ты напугал детей, ты не прав, ты просто не хочешь этого признать». Так выражалась его агрессия. Кстати, только совершенно ожесточенный человек не услышит таких слов, и продолжит отвешивать пощечины. Но этот наш антигерой как раз по сценарию и представляет такого садиста, у которого первый и единственный аргумент – сила.
Далее мы с Денисом перешли к телесной работе, о которой я здесь писать не буду.
В этой части диалога больше всего меня поражает убежденность Дениса, что пощечины это всего лишь угроза. То что он делает я бы назвал обесцениванием и отрицанием - «Это всего лишь угроза», «агрессии нет», «агрессия, знаете, это когда долго бьют, у человека сломан нос, на полу кровь, а тут и говорить не о чем». Это защитный механизм, чтобы не сталкиваться с тем, что уже сейчас происходит насилие, и уже сейчас нужно как-то на него отвечать. Еще одна моя идея на этот счет состоит в том, что таким образом Денис хочет казаться как можно более бесстрашным и прожженным бойцом – мол, получить по лицу ладошкой, это действительно мелочи жизни.
Я подумал о том, что этот фильм может помочь в освоении понятия агрессии и в решении вопросов о защите собственных границ потому, что главный герой не бьет, и в то же время не робеет. В нем нет страха. Его убежденность, пусть для меня доведенная до какой-то крайней степени, представляет один из видов человеческой агрессии. Я думаю, что как это ни парадоксально, подставить вторую щеку это тоже агрессия.
Еще очень интересно то, что Денис интерпретировал поведение этого мужчины, как исходящее из его самолюбия, гордости. Эта мысль возникала и у меня. Когда мы интерпретируем эмоциональный и характерологический мир персонажей, мы развиваем способность понимать себя и других, нам становятся доступны различные механизмы развития человеческих отношений, и в частности механизмы развития конфликта. Именно самолюбие, а лучше сказать гордыня, нередко присуще белым воронам и изгоям. Гордыня противоположна снисхождению, пониманию, гибкости.
Еще один фильм, который мне приходит в голову, когда я думаю об опасности лобового противостояния, это «Класс» эстонского режиссёра Ильмара Раага. В этом фильме проблема одного из главных героев Йозепа в том, что он терпит издевательства, раз за разом убеждаясь в беспробудной тупости и бесчеловечности своих одноклассников, а проблема Каспара (его защитника) точно в таком же максимализме, который не позволяет разглядеть полутонов в разношерстной братии преследователей Йозепа. И никто кроме зрителей не догадывался, что дело может кончиться стрельбой.
Я говорил с Денисом о необходимости быть открытым и видеть в других людях себя самого. Это не отменяет нашей твердости, принципиальности, но многократно расширяет спектр наших слов и поступков, которые мы могли бы сказать и сделать, чтобы достичь мирного сосуществования с возможностью роста и развития для каждого из нас.
В целом, мне кажется, фильм «Месть» очень удачная находка для работы в формате кинотерапии. Он неоднозначный, не простой, а поэтому заставляет думать, находить множество мотивов и смыслов. Как минимум, после этого обсуждения и у меня, и у моего клиента было много энергии для проигрывания сценок, освоения основ ассертивного поведения, поиска себя в обществе очень разных и в то же время во многом похожих друг на друга людей.